Том 5. Пьесы 1867-1870 - Страница 63

Хлынов. Зачем пустынником?

Аристарх. Что ты понимаешь! Уж я, стало быть, знаю, коли говорю. При разбойниках завсегда пустынник бывает; так смешнее. И выдем все в лес, к большой дороге, подле шалаша. Барина атаманом нарядим, потому у него вид строгий, ну и усы. Тебя тоже разбойником нарядим; да тебя и рядить-то немного нужно, ты и так похож, а в лесу-то, да ночью, так точь-в-точь и будешь.

Хлынов. Ну ты, братец, в забвение-то не приходи!

Аристарх. Станем мы в свистки свистеть по кустам, будем останавливать прохожих и проезжих да к атаману водить. Напугаем, а потом допьяна напоим и отпустим.

Барин. Превосходно придумано.

Хлынов. Ничего, ладно. Занятие оченно интересное. Ну, ты поезжай, а я сосну пойду. (Уходит.)

Барин. Мы прежде с народом репетицию сделаем. Это отличная будет штука, и благородная штука и приятная. Да, весело, чорт возьми, а то было я уж издох со скуки. (Уходит.)

Вася подходит к Аристарху.

Вася. Дядюшка Алистарх, я порешился к Хлынову.

Аристарх. Твое дело

Вася. Да все как-то раздумье берет! Иной раз такая мысль придет: не лучше ль в солдаты! Да кабы не так трудно, я бы сейчас… потому еройский дух…

Аристарх. То-то ты с еройским-то духом да в шуты и пошел.

Вася. Ничего не поделаешь. Страшно! А уж ежели бы я осмелился, кажется, каких бы делов наделал.

Аристарх. Полно! Где уж! Пшеничного ты много ел. Душа-то коротка, так уж что хвастать. Хе, хе, хе! Мелочь ты, лыком шитая! Всю жизнь крупинками питаешься, никогда тебе целого куска не видать, а все бодришься, чтоб не очень, тебя хамом-то ставили. Все как-то барахтаешься, лезешь куда-то, не хочется вовсе-то ничком в грязи лежать.

Вася. Оно точно, что…

Аристарх. Смолоду-то, пока образ-то и подобие в нас еще светится, оно, как будто, нехорошо колесом-то ходить. Конечно, мое дело сторона, а к слову пришлось, я и сказал.

Вася. Да это ты верно. Вот еще мне забота: что Параша скажет, коли я у Хлынова запевалой останусь! Э, да что мне на людей смотреть! Коли любит, так и думай по-моему. Как мне лучше. А то, что слезы-то заводить. Своя-то рубашка у к телу ближе. Так, что ли, дядюшка Алистарх? Ох, да какой же я у вас ухорский песельник буду.

Уходит с Аристархом.

Сцена II

ЛИЦА:

Хлынов.

Барин.

Аристарх.

Вася.

Параша.

Гаврило.

Люди Хлынова.

Наркис и прохожие люди.

Поляна в лесу. Налево небольшой плетеный сарай для сена, у сарая, со стороны, обращенной к зрителям, положена доска на двух обрубках в виде скамьи; на правой стороне два или три пня и срубленное сухое дерево, в глубине сплошь деревья, за ними видна дорога, за дорогой поля и вдали деревня. Вечерняя заря.

Явление первое

Наркис (за сценой). Тпррру! Чтоб тебя! Куда это я заехал? Вот так чаща! Тут не то что на лошади, а и пеший не пролезешь! (Выходит.) И каким манером меня угораздило! Задремал, должно быть. (Останавливаясь.) Это что за избушка на курьих ножках? Да это сарай! Э! Да я уж в другой сюда попадаю, все на то же место. Обошел! Дело нечисто! Наше место свято! И как бы, кажется, обойти, не такие часы теперь, еще совсем светло. Нет, надо так полагать, что я задремал. И диви бы с ними, с мужиками много пил; а то что! Что я пил? Дай бог памяти! Два стакана, да полстакана, да две чайных чашки, да еще полчашки, да рюмка. Да что считать-то! Дай бог на здоровье! Что ж, я слава богу; мне все одно, что воду, да другому и воды столько не одолеть. А считать-то грех. С того сохнут, говорят, кто считаное-то… Всего четыре версты от дому, а никак не доеду. Пойду, выведу лошадь-то на дорогу, да так нахлещу, чтоб мигом дома. А то что за страм! Хозяин послал за делом, а я пропал; еще подумают, пьян. (Уходит.)

Из леса выходят маршем: Хлынов, на нем, сверх жилета, испанский плащ, на голове бархатная шапочка с перьями; Аристарх в костюме капуцина; Барин и за ним попарно люди Хлынова в разных костюмах, между ними Вася; сзади несут две корзины с напитками и съестным.

Явление второе

Хлынов, Аристарх, Барин, Вася и прислуга.

Хлынов (хочет итти на дорогу). Марш!

Аристарх (удерживая его). Погоди, безобразный! Куда ты?

Хлынов. Проехал кто-то, братец ты мой.

Аристарх. Ну, так что ж?

Хлынов. Должен я поглядеть али нет?

Аристарх. Нам из лесу выходить-то еще рано, больно светло. (Смотрит на дорогу.) А кто проехал, я тебе сейчас скажу. Это Наркис, приказчик Курослепова, на хозяйской тележке. Посылали куда-нибудь. Э! Да как его покачивает! Задремал, должно быть! Куда он поворачивает, чудак! Ну, да лошадь сама знает, вывезет на дорогу.

Хлынов. Ты, братец, затеял, ты и порядок заводи.

Аристарх. Вот и стой здесь все! Тут у нас привал будет. Барин, помещик Хлынов, садитесь на скамейку за сараем: там вас с дороги не видно будет. Корзины в сарай несите.

Хлынов. Маркитант, приготовь закуску, чтобы, братец ты мой, в лучшем виде!

Садятся с Барином на скамью.

Аристарх. Вот теперь расставим людей. Вы двое на бугор, вы двое к мосту, да хоронитесь хорошенько за кусты, — на проселок не надо, там только крестьяне да богомольцы ходят. Вы, коли увидите прохожего или проезжего, так сначала пропусти его мимо себя, а потом и свистни. А вы, остальные, тут неподалеку в кусты садитесь. Только сидеть не шуметь, песен не петь, в орлянку не играть, на кулачки не биться. Свистну, так выходите. (Подходит к Хлынову.)

Хлынов. Что же мы, братец, сидим? Первое твое старание, чтоб мне занятие было. А как скоро мне нет занятия, я могу сейчас в скуку и в тоску впасть. А в тоске и в скуке, братец ты мой, дурные мысли в голову приходят, и даже я могу вдруг похудеть через это самое.